Канцелярские привычки

Я

два месяца

         шатался по природе,

чтоб смотреть цветы

        и звезд огнишки.

Таковых не видел.

            Вся природа вроде

телефонной книжки.

Везде -

    у скал,

        на массивном грузе

Кавказа

    и Крыма скалоликого,

на стенах уборных,

               на небе,

                    на пузе

лошади Петра Великого,

от пыли дорожной

            до гор,

                где грозы

гремят,

    грома потрясав, -

везде

    отрывки стихов и прозы,

фамилии

      и адреса.

«Здесь были Соня и Ваня Хайлов.

Семейство ело и отдыхало».

«Коля и Зина

        соединили души».

Стрела

    и сердце

          в виде груши.

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Комсомолец Петр Парулайтис».

«Мусью Гога,

парикмахер из Таганрога».

На кипарисе,

        стоящем века,

весь алфавит:

        а б в г д е ж з к.

А у этого

        от лазанья

                талант иссяк.

Превыше орлиных зон

просто и мило:

            «Исак

Лебензон».

Особенно

       людей

           винить не будем.

Таким нельзя

        без фамилий и дат!

Всю жизнь канцелярствовали,

                    привыкли люди.

Они

  и на скалу

глядят, как на мандат.

Такому,

    глядящему

            за чаем

                с балконца

как солнце

        садится в чаще,

ни восход,

        ни закат,

            а даже солнце -

входящее

    и исходящее.

Эх!

  Поставь меня

             часок

                на место Рыкова,

я б

  к весне

      декрет железный выковал:

«По фамилиям

           на стволах и скалах

узнать

    подписавшихся малых.

Каждому

     в лапки

дать по тряпке.

За спину ведра -

и марш бодро!

Подписавшимся

          и Колям

               и Зинам

собственные имена

            стирать бензином.

А чтоб энергия

     не пропадала даром,

кстати и Ай-Петри

        почистить скипидаром.

А кто

   до того

        к подписям привык,

что снова

       к скале полез, -

у этого

     навсегда

          закрывается лик-

без».

Под декретом подпись

          и росчерк броский -

                  Владимир Маяковский.