Казань

Стара,

     коса

стоит

    Казань.

Шумит

    бурун:

«Шурум...

        бурум...»

По–родному

        тараторя,

снегом

     лужи

        намарав,

у подворья

       в коридоре

люди

   смотрят номера.

Кашляя

    в рукава,

входит

     робковат,

глаза таращит.

Приветствую товарища.

Я

в языках

     не очень натаскан –

что норвежским,

          что шведским мажь.

Входит татарин:

            «Я

              на татарском

вам

  прочитаю

        «Левый марш».

Входит второй.

         Косой в скуле.

И говорит,

      в карманах порыскав:

«Я –

  мариец.

Твой

   «Левый»

дай

  тебе

    прочту по–марийски».

Эти вышли.

        Шедших этих

в низкой

    двери

       встретил третий.

«Марш

   ваш –

наш марш.

Я –

   чуваш,

послушай,

       уважь.

Марш

    вашинский

так по–чувашски...»

Как будто

        годы

           взял за чуб я –

– Станьте

     и не пылите–ка!–

рукою

   своею собственной

                 щупаю

бестелое слово

        «политика».

Народы,

   жившие,

      въямясь в нужду,

притершись

       Уралу ко льду,

ворвались в дверь,

                идя

                 на штурм,

на камень,

     на крепость культур.

Крива,

   коса

стоит

  Казань.

Шумит

   бурун:

«Шурум...

     бурум...»

1928