Сплетник

Петр Иванович Сорокин

в страсти –

        холоден, как лед.

Все

   ему

      чужды пороки:

и не курит

        и не пьет.

Лишь одна

        любовь

            рекой

залила

    и в бездну клонит –

любит

    этакой серьгой

повисеть на телефоне.

Фарширован

        сплетен

            кормом,

он

  вприпрыжку,

            как коза,

к первым

    вспомненным

            знакомым

мчится

    новость рассказать.

Задыхаясь

        и сипя,

добредя

    до вашей

            дали,

он

прибавит от себя

пуд

пикантнейших деталей.

«Ну...–

    начнет,

        пожавши руки, –

обхохочете живот,

Александр

    Петрович

        Брюкин –

с секретаршею живет.

А Иван Иваныч Тестов –

первый

    в тресте

        инженер –

из годичного отъезда

возвращается к жене.

А у той,

    простите,

          скоро –

прибавленье!

       Быть возне!

Кстати,

    вот что –

            целый город

говорит,

    что раз

        во сне...»

Скрыл

    губу

       ладоней ком,

стал

   от страха остролицым.

«Новость:

    предъявил...

            губком...

ультиматум

    австралийцам».

Прослюнявив новость

                вкупе

с новостишкой

        странной

              с этой,

быстро

    всем

       доложит –

                в супе

что

варилось у соседа,

кто

  и что

      отправил в рот,

нет ли,

    есть ли

        хахаль новый,

и из чьих

        таких

            щедрот

новый

    сак

      у Ивановой.

Когда

    у такого

        спросим мы

желание

    самое важное –

он скажет:

        «Желаю,

            чтоб был

                   мир

огромной

    замочной скважиной.

Чтоб, в скважину

             в эту

                влезши на треть,

слюну

    подбирая еле,

смотреть

    без конца,

        без края смотреть –

в чужие

    дела и постели».

1928