Столп

Товарищ Попов

       чуть–чуть не от плуга.

Чуть

  не от станка

          и сохи.

Он –

    даже партиец,

              но он

                  перепуган,

брюзжит

      баритоном сухим:

«Раскроешь газетину –

              в критике вся,

любая

   колеблется

          глыба.

Кроют.

   Кого?

       Аж волосья

встают

     от фамилий

              дыбом.

Ведь это –

        подрыв,

              подкоп ведь это...

Критику

       осторожненько

              должно вести.

А эти

   критикуют,

       не щадя авторитета,

ни чина,

       ни стажа,

              ни должности.

Критика

       снизу –

              это яд.

Сверху –

       вот это лекарство!

Ну, можно ль

       позволить

              низам,

                  подряд,

всем!–

  заниматься критиканством?!

О мерзостях

         наших

            трубим и поем.

Иди

  и в газетах срамись я!

Ну, я ошибся...

       Так в тресте ж,

                     в моем,

имеется

      ревизионная комиссия.

Ведь можно ж,

       не задевая столпов,

в кругу

       своих, братишек, –

вызвать,

    сказать:

         – Товарищ Попов,

орудуй...

     тово...

         потише... –

Пристали

       до тошноты,

              до рвот...

Обмазывают

       кистью густою.

Товарищи,

       ведь это же ж

                подорвет

государственные устои!

Кого критикуют?–

          вопит, возомня,

аж голос

       визжит

              тенорком. –

Вчера –

       Иванова,

сегодня –

        меня,

а завтра –

        Совнарком!»

Товарищ Попов,

       оставьте скулеж.

Болтовня о подрывах –

                     ложь!

Мы всех зовем,

       чтоб в лоб,

              а не пятясь,

критика

       дрянь

           косила.

И это

   лучшее из доказательств

нашей

    чистоты и силы.

1928