Той стороне

   Мы

   не вопль гениальничанья -

   «все дозволено»,

   мы

   не призыв к ножовой расправе,

   мы

   просто

   не ждем фельдфебельского

   «вольно!»,

   чтоб спину искусства размять,

   расправить.

   Гарцуют скелеты всемирного Рима

   на спинах наших.

   В могилах мало им.

   Так что ж удивляться,

   что непримиримо

   мы

   мир обложили сплошным «долоем».

   Характер различен.

   За целость Венеры вы

   готовы щадить веков камарилью.

   Вселенский пожар размочалил нервы.

   Орете:

   «Пожарных!

   Горит Мурильо!»

   А мы -

   не Корнеля с каким-то Расином -

   отца, -

   предложи на старье меняться, -

   мы

   и его

   обольем керосином

   и в улицы пустим -

   для иллюминаций.

   Бабушка с дедушкой.

   Папа да мама.

   Чинопочитанья проклятого тина.

   Лачуги рушим.

   Возносим дома мы.

   А вы нас -

   «ловить арканом картинок!?»

   Мы

   не подносим -

   «Готово!

   На блюде!

   Хлебайте сладкое с чайной ложицы!»

   Клич футуриста:

   были б люди -

   искусство приложится.

   В рядах футуристов пусто.

   Футуристов возраст - призыв.

   Изрубленные, как капуста,

   мы войн,

   революций призы.

   Но мы

   не зовем обывателей гроба.

   У пьяной,

   в кровавом пунше,

   земли -

   смотрите! -

   взбухает утроба.

   Рядами выходят юноши.

   Идите!

   Под ноги -

   топчите ими -

   мы

   бросим

   себя и свои творенья.

   Мы смерть зовем рожденья во имя.

   Во имя бега,

   паренья,

   реянья.

   Когда ж

   прорвемся сквозь заставы,

   и праздник будет за болью боя, -

   мы

   все украшенья

   расставить заставим -

   любите любое!

   [1918]