* * *

О, любовь, ты светла и крылата, –

но я в блеске твоем не забыл,

что в пруду неизвестном когда–то

я простым головастиком был.

Я на первой странице творенья

только маленькой был запятой, –

но уже я любил отраженья

в полнолунье и день золотой.

И, дивясь темно–синим стрекозкам,

я играл, и нырял, и всплывал,

отливал гуттаперчевым лоском

и мерцающий хвостик свивал.

В том пруду изумрудно–узорном,

где змеились лучи в темноте,

где кружился я живчиком черным, –

ты сияла на плоском листе.

О, любовь. Я за тайной твоею

возвращаюсь по лестнице лет...

В добрый час водяную лилею

полюбил головастик–поэт.