* * *

Туман ночного сна, налет истомы пыльной

   смываю мягко–золотой,

тяжелой губкою, набухшей пеной мыльной

   благоуханной и густой.

Голубоватая, в купальне млечно–белой,

   вода струит чуть зримый пар,

и благодарное я погружаю тело

   в ее глухой и нежный жар.

А после, насладясь той лаской шелковистой,

   люблю я влагой ледяной

лопатки окатить... Мгновенье — и пушистой

   я обвиваюсь простыней.

Чуть кожа высохла,— прохлада легкой ткани

   спадает на плечи, шурша...

Для песен, для борьбы, для сказочных исканий

   готовы тело и душа.

Так мелочь каждую — мы, дети и поэты,

   умеем в чудо превратить,

в обычном райские угадывать приметы

   и что ни тронем,— расцветить...