* * *

Александру Назаренко

и экипажу теплохода «Шота Руставели»

Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты –

И хрипят табуны, стервенея, внизу.

На глазах от натуги худеют канаты,

Из себя на причал выжимая слезу.

И команды короткие, злые

Быстрый ветер уносит во тьму:

«Кранцы за борт!», «Отдать носовые!»

И – «Буксир, подработать корму!»

Капитан, чуть улыбаясь, –

Молвил только «Молодцы», –

Тем, кто с сушей расставаясь,

Не хотел рубить концы.

Переход – двадцать дней, – рассыхаются шлюпки,

Нынче утром последний отстал альбатрос...

Хоть бы – шторм! Или лучше – чтоб в радиорубке

Обалдевший радист принял чей–нибудь SOS.

Так и есть: трое – месяц в корыте,

Яхту вдребезги кит размотал...

Так за что вы нас благодарите –

Вам спасибо за этот аврал!

Только снова назад обращаются взоры –

Цепко держит земля, все и так и не так:

Почему слишком долго не сходятся створы,

Почему слишком часто мигает маяк?!

Капитан, чуть улыбаясь,

Молвил тихо: «Молодцы!»

Тем, кто с жизнью расставаясь,

Не хотел рубить концы.

И опять будут Фиджи, и порт Кюрасао,

И еще черта в ступе и бог знает что,

И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун –

Все, куда я ногой не ступал, но зато –

Пришвартуетесь вы на Таити

И прокрутите запись мою, –

Через самый большой усилитель

Я про вас на Таити спою.

Скажет мастер, улыбаясь,

Мне и песне: «Молодцы!»

Так, на суше оставаясь,

Я везде креплю концы.

И опять продвигается, словно на ринге,

По воде осторожная тень корабля.

В напряженье матросы, ослаблены шпринги...

Руль полборта налево – и в прошлом земля!

1971