* * *

...Мы взлетали как утки с раскисших полей:

Двадцать вылетов в сутки – куда веселей!

Мы смеялись, с парилкой туман перепутав.

И в простор набивались мы до тесноты, –

Облака надрывались, рвались в лоскуты,

Пули шили из них купола парашютов.

Возвращались тайком – без приборов, впотьмах,

И с радистом–стрелком, что повис на ремнях.

В фюзеляже пробоины, в плоскости – дырки.

И по коже – озноб; и заклинен штурвал, –

И дрожал он, и дробь по рукам отбивал –

Как во время опасного номера в цирке.

До сих пор это нервы щекочет, –

Но садились мы, набок кренясь.

Нам казалось – машина не хочет

И не может работать на нас.

Завтра мне и машине в одну дуть дуду

В аварийном режиме у всех на виду, –

Ты мне нож напоследок не всаживай в шею!

Будет взлет – будет пища: придется вдвоем

Нам садиться, дружище, на аэродром –

Потому что я бросить тебя не посмею.

Правда, шит я не лыком и чую чутьем

В однокрылом двуликом партнере моем

Игрока, что пока все намеренья прячет.

Но плевать я хотел на обузу примет:

У него есть предел – у меня его нет, –

Поглядим, кто из нас запоет – кто заплачет!

Если будет полет этот прожит –

Нас обоих не спишут в запас.

Кто сказал, что машина не может

И не хочет работать на нас?!

1975