Охота с вертолетов

Михаилу

Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,

Отворились курки, как волшебный сезам,

Появились стрелки, на помине легки, –

И взлетели стрекозы с протухшей реки,

И потеха пошла – в две руки, в две руки!

Вы легли на живот и убрали клыки.

Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,

Чуял волчие ямы подушками лап;

Тот, кого даже пуля догнать не могла б, –

Тоже в страхе взопрел и прилег – и ослаб.

Чтобы жизнь улыбалась волкам – не слыхал, –

Зря мы любим ее, однолюбы.

Вот у смерти – красивый широкий оскал

И здоровые, крепкие зубы.

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу –

Псам еще не намылены холки!

Но – на татуированном кровью снегу

Наша роспись: мы больше не волки!

Мы ползли, по–собачьи хвосты подобрав,

К небесам удивленные морды задрав:

Либо с неба возмездье на нас пролилось,

Либо света конец – и в мозгах перекос, –

Только били нас в рост из железных стрекоз.

Кровью вымокли мы под свинцовым дождем –

И смирились, решив: все равно не уйдем!

Животами горячими плавили снег.

Эту бойню затеял не Бог – человек:

Улетающим – влет, убегающим – в бег...

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,

В равной сваре – за нами удача.

Волки мы – хороша наша волчая жизнь,

Вы собаки – и смерть вам собачья!

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу,

Чтобы в корне пресечь кривотолки.

Но – на татуированном кровью снегу

Наша роспись: мы больше не волки!

К лесу – там хоть немногих из вас сберегу!

К лесу, волки, – труднее убить на бегу!

Уносите же ноги, спасайте щенков!

Я мечусь на глазах полупьяных стрелков

И скликаю заблудшие души волков.

Те, кто жив, затаились на том берегу.

Что могу я один? Ничего не могу!

Отказали глаза, притупилось чутье...

Где вы, волки, былое лесное зверье,

Где же ты, желтоглазое племя мое?!

...Я живу, но теперь окружают меня

Звери, волчих не знавшие кличей, –

Это псы, отдаленная наша родня,

Мы их раньше считали добычей.

Улыбаюсь я волчей ухмылкой врагу,

Обнажаю гнилые осколки.

Но – на татуированном кровью снегу

Наша роспись: мы больше не волки!

1977