Осторожно! Гризли!

Михаилу

с огромной любовью и пониманием

Однажды я, накушавшись от пуза,

Дурной и красный, словно из парилки,

По кабакам в беспамятстве кружа,

Очнулся на коленях у француза –

Я из его тарелки ел без вилки

И тем француза резал без ножа.

Кричал я: «Друг! За что боролись?!» – Он

Не разделял со мной моих сомнений.

Он был напуган, смят и потрясен,

И пробовал прогнать меня с коленей.

Не тут–то было! Я сидел надежно,

Обняв его за тоненькую шею,

Смяв оба его лацкана в руке,

Шептал ему: «Ах! Как неосторожно!

Тебе б зарыться, спрятаться в траншею,

А ты рискуешь в русском кабаке!»

Он тушевался, а его жена

Прошла легко сквозь все перипетии, –

Еще бы – с ними пил сам Сатана,

Но добрый, ибо родом из России.

Француз страдал от недопониманья,

Взывал ко всем: к жене, к официантам, –

Жизнь для него пошла наоборот.

Цыгане висли, скрипками шаманя,

И вымогали мзду не по талантам,

А я совал рагу французу в рот.

И я вопил: «Отец мой имярек –

Герой, а я тут с падалью якшаюсь!»

И восемьдесят девять человек

Кивали в такт, со мною соглашаясь.

Калигулу ли, Канта ли, Катулла,

Пикассо ли?! – кого еще, не знаю, –

Европа предлагает невпопад.

Меня куда бы пьянка ни метнула –

Я свой Санкт–Петербург не променяю

На вкупе все, хоть он и – Ленинград.

В мне одному немую тишину

Я убежал до ужаса тверезый.

Навеки потеряв свою жену,

В углу сидел француз, роняя слезы.

Я ощутил намеренье благое –

Сварганить крылья из цыганской шали,

Крылатым стать и недоступным стать, –

Мои друзья – пьянющие изгои –

Меня хватали за руки, мешали, –

Никто не знал, что я умел летать.

Через Pegeaut я прыгнул на Faubourg

И приобрел повторное звучанье, –

На ноте до завыл Санкт–Петербург,

А это означало: до свиданья!

Мне б – по моим мечтам – в каменоломню:

Так много сил, что все перетаскаю, –

Таскал в России – грыжа подтвердит.

Да знали б вы, что я совсем не помню,

Кого я бью по пьянке и ласкаю,

И что плевать хотел на interdite.

Да, я рисую, трачу и кучу,

Я даже чуть избыл привычку к лени.

...Я потому французский не учу,

Чтоб мне не сели на колени.

25 июля , в самолете 1978