Ой, где был я вчера

    
Ой, где был я вчера – не найду, хоть убей,
Только помню, что стены с обоями.
Помню, Клавка была и подруга при ней,
Целовался на кухне с обоими.

    А наутро я встал,
    Мне давай сообщать:
    Что хозяйку ругал,
    Всех хотел застращать,
    Будто голым скакал,
    Будто песни орал,
    А отец, говорил,
    У меня генерал.

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продохнуть –
Всё донимал их блатными аккордами.

    А потом кончил пить,
    Потому что устал,
    Начал об пол крушить
    Благородный хрусталь,
    Лил на стены вино,
    А кофейный сервиз,
    Растворивши окно,
    Взял да выбросил вниз.

И никто мне не мог даже слова сказать,
Но потом потихоньку оправились,
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже все позабавились.

    Кто плевал мне в  лицо,
    А кто водку лил в рот,
    А какой-то танцор
    Бил ногами в живот,
    Молодая вдова,
    Верность мужу храня,
    (Ведь живём однова)
    Пожалела меня.

И бледнел я на кухне с разбитым лицом,
Сделал вид, что пошёл на попятную –
«Развяжите! – кричал, – …да и дело с концом!» –
Развязали, но вилки попрятали.

    Тут вообще началось –
    Не опишешь в словах,
    И откуда взялось
    Столько силы в руках?
    Я, как раненный зверь,
    Напоследок чудил,
    Выбил окна и дверь,
    И балкон уронил.

Ой, где был я вчера – не найду днём с огнем,
Только помню, что стены с обоями...
И осталось лицо, и побои на нём.
Ну куда теперь выйти с побоями?

    Если правда оно,
    Ну хотя бы на треть,
    Остаётся одно:
    Только лечь, помереть,
    Хорошо, что вдова
    Всё смогла пережить,
    Мол, живём однова –
    И взяла к себе жить.

1967