* * *

У Доски, где почетные граждане,

Я стоял больше часа однажды и

Вещи слышал там – очень важные...

«...В самом ихнем тылу,

Под какой–то дырой,

Мы лежали в пылу

Да над самой горой, –

На природе, как в песне – на лоне,

И они у нас как на ладони, –

Я и друг – тот, с которым зимой

Из Сибири сошлись под Москвой.

Раньше оба мы были охотники –

А теперь на нас ватные потники

Да протертые подлокотники!

Я в Сибири всего

Только соболя бил, –

Ну а друг – он того –

На медведя ходил.

Он колпашевский – тоже берлога!–

Ну а я из Выезжего Лога.

И еще (если друг не хитрит):

Белку – в глаз, да в любой, говорит...

Разговор у нас с немцем двухствольчатый:

Кто шевелится – тот и кончатый, –

Будь он лапчатый, перепончатый!

Только спорить любил

Мой сибирский дружок –

Он во всем находил

Свой, невидимый прок, –

Оторвался на миг от прицела

И сказал: «Это мертвое тело –

Бьюсь на пачку махорки с тобой!»

Я взглянул – говорю: «Нет – живой!

Ты его лучше пулей попотчевай.

Я опричь того ставлю хошь чего –

Он усидчивый да улежчивый!»

Друг от счастья завыл –

Он уверен в себе:

На медведя ходил

Где–то в ихней тайге, –

Он аж вскрикнул (негромко, конечно,

Потому что – светло, не кромешно),

Поглядел еще раз на овраг –

И сказал, что я лапоть и враг.

И еще заявил, что икра у них!

И вообще, мол, любого добра у них!..

И – позарился на мой браунинг.

Я тот браунинг взял

После ходки одной:

Фрица, значит, подмял,

А потом – за спиной...

И за этот мой подвиг геройский

Подарил сам майор Коханойский

Этот браунинг – тот, что со мной, –

Он уж очень был мне дорогой!

Но он только на это позарился.

Я и парился, и мытарился...

Если б знал он, как я отоварился!

Я сначала: «Не дам,

Не поддамся тебе!»

А потом: «По рукам!» –

И аж плюнул в злобе.

Ведь не вещи <же> – ценные в споре!

Мы сошлись на таком договоре:

Значит, я прикрываю, а тот –

Во весь рост на секунду встает...

Мы еще пять минут погутарили –

По рука, как положено, вдарили, –

Вроде на поле – на базаре ли!

Шепчет он: «Коль меня

И в натуре убьют –

Значит, здесь схоронят,

И – чего еще тут...»

Поглядел еще раз вдоль дороги –

И шагнул как медведь из берлоги, –

И хотя уже стало светло –

Видел я, как сверкнуло стекло.

Я нажал – выстрел был первосортненький,

Хотя «соболь» попался мне вертненький.

А у ног моих – уже мертвенький...

Что теперь и наган мне –

Не им воевать.

Но свалился к ногам мне –

Забыл, как и звать, –

На природе, как в песне – на лоне,

И они у нас как на ладони.

...Я потом разговор вспоминал:

Может, правда – он белок стрелял?..

Вот всю жизнь и кручусь я, как верченый.

На доске меня это<й> зачерчивай!

...Эх, зачем он был недоверчивый!»

1968