* * *

Жил–был один чудак, –

Он как–то раз, весной,

Сказал чуть–чуть не так –

И стал невыездной.

А, может, что–то спел не то

По молодости лет.

А, может, выпил два по сто

С кем выпивать не след.

Он письма отправлял –

Простым и заказным,

И не подозревал,

Что стал невыездным.

Да и не собирался он

На выезд никуда –

К друзьям лишь ездил на поклон

В другие города.

На сплетни он махнул

Свободною рукой, –

Сидел и в ус не дул

Чудак невыездной.

С ним вежливы, на «вы» везде,

Без спущенных забрал,

Подписку о невыезде

Никто с него не брал.

Он в карточной игре

Не гнался за игрой –

Всегда без козырей

И вечно «без одной».

И жил он по пословице:

Хоть эта мысль не та –

Все скоро обеззлобится

И встанет на места.

И он пером скрипел –

То злее, то добрей, –

Писал себе и пел

Про всяческих зверей:

Что, мол, сбежал гиппопотам

С Египта в Сомали –

Хотел обосноваться там,

Да высох на мели.

Но строки те прочлись

Кому–то поутру –

И, видимо, пришлись

С утра не по нутру.

Должно быть, между строк прочли,

Что бегемот – не тот,

Что Сомали – не Сомали,

Что все наоборот.

Прочли, от сих до всех

Разрыв и перерыв,

Закрыли это в сейф,

И все – на перерыв.

Чудак пил кофе натощак –

Такой же заводной, –

Но для кого–то был чудак

Уже невыездной.

...Пришла пора – а то

Он век бы не узнал,

Что он совсем не то,

За что себя считал.

И после нескольких атак,

В июльский летний зной

Ему сказали: «Ты, чудак,

Давно невыездной!»

Другой бы, может, и запил,

А он махнул рукой:

«Что я, – когда и Пушкин был

Всю жизнь невыездной!»

1973