* * *

В родной поэзии совсем не старовер,

Я издавна люблю старинные иконы,

Их красок радостных возвышенный пример

И русской красоты полет запечатленный.

Мне ведома веков заветная псалтырь,

Я жажду утолять привык родною речью,

Где ямбов пушкинских1 стремительная ширь

Вмещает бег коня и мудрость человечью.

В соседстве дальних слов я нахожу родство,

Мне нравится сближать их смысл и расстоянья,

Всего пленительней для нёба моего

Раскаты твердых «р» и гласных придыханья.

Звени, греми и пой, волшебная струя!

Такого языка на свете не бывало,

В нем тихий шелест ржи, и рокот соловья,

И налетевших гроз блескучее начало.

Язык Державина2 и лермонтовских струн,

Ты — половодье рек, разлившихся широко,

Просторный гул лесов и птицы Гамаюн

Глухое пение в виолончели Блока3.

Дай бог нам прадедов наследие сберечь,

Не притупить свой слух там, где ему все ново,

И, выплавив строку, дождаться светлых встреч

С прозреньем Пушкина и красками Рублева.

В неповторимые, большие времена

Народной доблести, труда и вдохновенья

Дай бог нам русский стих поднять на рамена,

Чтоб длилась жизнь его, и сила, и движенье!