Юлия
Драбкина

* * *

Бредёшь по песчаному пляжу, случайный 
     подкидыш 
своей неслучайной страны, а вокруг 
     суета, 
и слышишь диковинных птиц неразборчивый 
     идиш, 
и видишь, как будто бы в рамке большого 
     холста: 
 
слегка обнажая верхи золотых колоколен, 
на кронах редеют замедленно листьев 
     ряды, 
но воздух по-летнему душен, и горек, и 
     болен 
от первого раннего света до первой 
     звезды. 
 
И солнце вздымается паром в небесном 
     кадиле, 
спасения нам не суля – хоть совсем не 
     дыши: 
мы в этой горячей земле уже так 
     наследили, 
что, кажется, негде упасть и огрызку 
     души. 
 
А где-то, часах в четырёх, по 
     воздушному трапу 
неслышно спустилась зима в сапогах и 
     пальто, 
задумчивой осени сходу давая на лапу 
и щедрой рукой наливая бездомным по 
     сто, 
 
от Горького парка пешком до Бульвара 
     Шевченки 
прошла и расставила белый холодный 
     конвой, 
и Минск, как ребёнок, к груди поджимая 
     коленки, 
укрыл одеялом пороши себя с головой.