Болдинская осень

Вздыхает ветер. Штрихует степи

Осенний дождик - он льет три дня...

Седой, нахохленный, мудрый стрепет

Глядит на всадника и коня.

А мокрый всадник, коня пришпоря,

Летит наметом по целине.

И вот усадьба, и вот подворье,

И тень, метнувшаяся в окне.

Коня - в конюшню, а сам - к бумаге.

Письмо невесте, письмо в Москву:

«Вы зря разгневались, милый ангел,-

Я здесь как узник в тюрьме живу.

Без вас мне тучи весь мир закрыли,

И каждый день безнадежно сер.

Целую кончики ваших крыльев

(Как даме сердца писал Вольтер).

А под окном, словно верный витязь,

Стоит на страже крепыш дубок...

Так одиноко! Вы не сердитесь:

Когда бы мог - был у ваших ног!

Но путь закрыт госпожой Холерой...

Бешусь, тоскую, схожу с ума.

А небо серо, на сердце серо,

Бред карантина - тюрьма, тюрьма...»

Перо гусиное он отбросил,

Припал лицом к холодку стекла...

О злая Болдинская осень!

Какою доброю ты была -

Так много Вечности подарила,

Так много русской земле дала!..

Густеют сумерки, как чернила,

Сгребает листья ветров метла.

С благоговеньем смотрю на степи,

Где он на мокром коне скакал.

И снова дождик, и снова стрепет -

Седой, все помнящий аксакал.

1961