Испытание на преодоление

Уезжаю на Волгу единственную,

    на единственной «Волге»

               уезжаю к себе на дачу –

замирая от жалости,

     на трудной волне

              веду передачу.

Губами отвыкнувшими

    сложно вздыхаю:

             – За что вдруг убили?

За что вдруг сгубили зайца,

    почему не ласкали его,

                почему не любили? –

Помню заплески гордой радости,

         в конце декабря

                  ушедшего года,

       когда погулять он вышел,

а вы его подняли над землею,

     подняли и не опустили,

                    и он не выжил.

Лестью заманили,

    мягкой смертельной опасностью –

                незавидная участь.

Он тончал и мельчал,

все обдуется, думал, прояснеет,

          но рывок ослабел,

              потерял прыгучесть.

Так это зовется? Так пишется?

         Это и есть?

                  Как же это такое?

Странно все-таки,

          его убили,

            а мне из него – жаркое?

А мне эти клочья кошмара,

     пересвет непоседливой живости,

              громоздится на блюде?

Не маните, не надо,

    глазами в глаза не дразните,

                    слышите, люди?

Все равно я не стану есть его –

            не ждите такое увидеть!

Ну, разве что самую малость,

     отведаю,

             чтобы вас не обидеть.

Худого слова вам не скажу,

    огорчать вас отказом не стану.

Ну, ладно, поставьте –

                 я сам достану.

1984