* * *

Это мой любимый поэт. Но книга его не разрезана.

Непрочитана, стало быть. Странно, но это так.

Юньон Джек приютил диссидента, потом Марсельеза. Но

отношения наши просты: он герой, я простак.

Получив, я её отложил – на субботу, на сладкое:

мол, отпустит каторжный быт – уж тогда, уж тогда...

Что я знал про столицу с имперской ухватистой хваткою:

эта книга молчала и сутки, и год, и года.

И, подлец, обормот, верхогляд, образец легкомыслия,

я забыл про неё за стандартной сумятицей дел.

И сейчас лишь, отец взрослой дочери – что за комиссия! –

я её обнаружил и чуть со стыда не сгорел.

Я стою с деревянным ножом над литыми листами:

разрезать ли? И что через годы найду меж страниц:

слово, сказанное задыхающимися устами

или просто ритмичный и скучный букварь для тупиц.