* * *

Свистел и колыхался мокрый сад.

И порывался голубой фасад

пробиться сквозь листву к прибрежной гальке.

Но нет, куда! Всё тот же русский быт,

когда любая ветка норовит

хлестнуть с оттягом на манер нагайки.

Свивались струи в скользкий мокрый жгут.

И та гряда, где профили живут,

была для жизни вовсе непригодна.

Но там горел какой-то костерок:

какой-то профиль, видно, дал зарок

светить всегда, светить когда угодно.

Но тот, кто призывал «светить всегда»,

здесь не бывал как будто. Ерунда,

что солнце и поэзия похожи.

Похоже всё на всё: костёр – на крик,

шум гальки – на неведомый язык.

А жизнь и смерть вообще – одно и то же.

И дикая плескучая листва

похожа на любовь, когда едва-

едва не перехлёстывает тына.

Сирень – как туча. Туча – как сирень.

Какой мудрец подскажет: ночь иль день?

А для безумца это всё едино.