Трофейная пластинка

Эта жизнь была не мед, но восхищала иногда:

выдавала крупный куш при мелких шансах...

О, какая вдруг вспорхнет из-под корунда ерунда,

вроде скрипок, замирающих в нюансах.

Генеральша в тридцать лет: повелевающая стать,

очи серые уставшей Ярославны...

Ах, вернуть бы этот бред! Да этих верст не наверстать —

до Коломны, то ли вроде до Купавны.

Был у Лещенко Петра какой-то ключик золотой,

открывающий неведомые дверцы.

На коврах настенных фото: берег, солнцем залитой,

иноходцы, инородцы, иноверцы.

Оттого ль, что надоел казенный юг, казенный муж,

иль у золота любви своя обманка,

но в таком слиянье тел нелепо спрашивать у душ,

кто мы с ней и кем мы станем спозаранка.

И сплетались, и сплетались пошлый слог и дивный ритм

под корундовым сучком в башке мембраны!

Каждый жест мой непреклонен, каждый твой — неповторим:

мы друг другу и рабы, но и тираны...

Эту шустренькую муть, неукротимый шлягерок,

да неужто услыхав, пожмем плечами?

Этот долгий страшный путь вдоль обнаженных светлых ног,

и — ни мудрости в обоих, ни печали.

1956