Вода стоит с гранитом вровень...

Вода стоит с гранитом вровень.

И май то светел, то свинцов,

плывет вдоль изумрудных кровель

екатерининских дворцов.

И клочья рыхлого тумана

возносятся под облака.

И город — вроде наркомана,

спасибо, “ломка” далека.

Чуть ветер небо прополощет

и глянет сверху медный диск,

как по-хозяйски тень на площадь

свою положит обелиск,

и в сквере ослабеет цветом

костер у нищих. Но взгляни:

он на стихи похож. При этом

растет из сора, как они.

Иною копотью заморен

решетки золотой узор.

Там — сад, который так намолен

любовью, что уже — собор.

Там тот, кто дал мне жизнь когда-то,

он и до свадебного дня,

молясь на стрелки циферблата,

уже молился за меня.

Молился! Хоть и рушил церкви

и в гневе правом, но слепом

все разные курочил цепи —

то молотом, а то серпом.

И мне давно пора Николе

поставить за него свечу:

Никола добр ко грешным. Боле

на эту тему не хочу.

Хочу смотреть, как он бескровен,

закат над серою водой.

Вода стоит с гранитом вровень —

стоит, молчит, как понятой.

Но непривычную свободу

порой дает седой висок —

казенную пощупать воду

иль даже просто на глазок

определить, что лето близко

и что оно — твое пока,

твое — как тень без обелиска,

твое — как дым без костерка.

1960